Музеефицированные клипер "Катти Сарк" или крейсер "Аврора" в чем-то сродни мумифицированным фараонам. В отличие от на время от времени спасенных исторических кораблей-памятников судьба других линкоров, фрегатов, "титаников", фелюг, драккаров, кочей, утлых лодчонок, ... почти соответствует ритму человеческой жизни от рождения, через бодрую молодость, к болезному ветшанию и неизбежной смерти. При этом всех казистых и неказистых уравнивает "море житейское", в плавании по которому никто не застрахован ни от стремительного потопления в пучине, ни от выброшенности на неласковый берег забвения.

Отчего-то именно такие мысли рождаются в причудливом сознании при всматривании в картины Елены Бражуненко - художницы, во внешнем общении не склонной к изматывающе-тоскливым рефлексиями. Будучи убежденной реалисткой, которую не заподозришь в постмодернистских зависимостях, она со времени дипломной работы в Суриковском институте постоянно пишет бренные остовы судов, пишет не как навязчивую фирменную тему, а как пока неизбытую печаль. Впервые увиденные в Белозерске затянутые илом, замытые песком шпангоуты карбасов, подобные палеонтологическим скелетам, напоминали о вечности, о пути "из варяг в греки", о мечтаниях Петра Великого соединить Север с Югом, Волгу с Доном, о каторжном Беломорканале, реализовавшем эту давнюю, а теперь вроде как и ненужную фантазию. Наверное, поэтому за обыденной безжалостностью "реки времен", уносящей "все дела людей" (Г.Р. Державин) скрывается, мерцает память, будоражащая переживания, почти как на старом погосте, когда бродящий среди замшелых памятников, заброшенных могил, заржавевших оградок пытается разобрать полустертые имена, а на корабельных кладбищах бортовые надписи и по ним реконструировать боевое крейсерское или нудно-трудовое сейнерское прошлое.

Последние несколько лет Елене Бражуненко полюбилось "зимовать" на Мурмане, в селе Териберка - месте своеобычном, ставшим особо популярным после фестивального "Левиафана" Андрея Звягинцева. Ныне в полуразоренной Териберке только и снимать артхаусно-чернушную депрессивность, хотя у села давняя, непростая память и о сожжении датской эскадрой в 1623 году, и о разорении 1809 года англичанами, попытавшимися разорвать континентальную блокаду, и о бомбежках во время войны Великой Отечественной. В промежутках три трудовых века добычи китов, акул, семги, сельди, трески, пикши, а теперь еще и камчатского краба. Памятью о моторно-рыболовецкой станции, о двух советских ударных колхозах разбросаны по берегу остовы промысловых судов, которым вряд ли придет смена, если не считать надувных лодок с бешеными японскими моторами.

Впрочем, у Териберки неожиданно появился шанс стать новым русским Барбизоном, так как сюда потянулись не только любители ловли трески на спиннинг, но и художники. Нелишне помнить, что первооткрывателем-живописцем этой земли был ни кто иной, как Константин Коровин, написавший в 1899 году этюды "Становище Териберка на Мурмане" и "Устье Териберки", а через сто шестнадцать лет Валерий Полотнов именно здесь сотворил эпическую картину-реквием "На Севере дальнем" (2015) с кораблем-кенотафом, окончательное сокрушение которого зафиксирует уже Бражуненко через пару лет.

Легко и приятно приезжать на пленэр в составе ватаг бодро кочующих мастеров кисти, непоседливо перемещающихся по миру. Так, вместе с заядлыми этюдистами, оказалась на Севере и Елена Бражуненко. Но приятели схлынули подобно отливу, а Елена задержалась в Териберке и, похоже, навсегда, так как ей, сказали бы древние, открылся genius loci (гений места). Бражуненко не скучно многонедельно, изо дня в день писать минорные мотивы, наблюдать тонкие валерные изменчивости кажущейся однообразной природы, находить новые пластические идеи, ощущая себя Вивианой Кингман на изолированном "острове погибших кораблей", одновременно поминая фантасмагорию Александра Беляева, канва-энигма которой полезна для расшифровки-понимания жизни-творчества нашей современницы. Елена настраивает сердце-глаз-руку в их единстве на камертонах северной эстетики, на культуре, которую создали наши предки, искавшие и находившие Рай не на бездельном юге, а в сурово-подвижническом трудничестве у кромки Ледовитого океана, поименованного Борисом Шергиным "морем русским".

Бражуненко пишет, естественно, не только северную реальность, а все то, что полагается художнику, живущему трудами рук своих. Пишет с удовольствием, пишет ясно и честно, пишет, любя "серебристую" валерность, не исковерканную формальным пробирочным экспериментаторством. А еще она любит показывать свои работы на выставках. Ставший ныне почти бессмысленным такой не промысловый род деятельности, напоминает о кантовском "незаинтересованном любовании" как о сути искусства, отделяющей собственно художников от умелых версификаторов, уныло монетизирующих свои бывшие дарования, и уже не грезящих о славе.

Сергей Гавриляченко, народный художник России
Июнь 2021 года

СТАТЬИ...
СЕРГЕЙ ГАВРИЛЯЧЕНКО
Художники
Третья линия
Карта сайта