Мой дед Густав-Вольдемар (Густав Мартынович) Крастынь родился 9 октября 1889 года в поместье Малпилс (Lemburg), недалеко от Сигулды Лифляндской губернии. Родители: Мартин Крастыньш (Крастин), родом из Буку (Зюдденбах) и Анна Крастынь, урождённая Паэгле из Малпилса - латыши, лютеранского вероисповедания. Семья была многодетная. Густав-Вольдемар родился 5-м или 6-м ребёнком. Семья была религиозной, жила в достатке. Не знаю, какую школу окончили дети: волостную-ли, мызную-ли (привязанную к определённой усадьбе) или это была конфирмационное (церковное) учебное заведение. Но дети все были грамотны. Кроме латышского хорошо владели немецким языком, изучали русский. Отец был известным в округе плотником. Сыновья обучались его ремеслу.
В связи с русской революцией 1905 года в Латвии тоже начались беспорядки и погромы. Были сожжены многие усадьбы. В том числе поместья Малпилс и соседнее Буку. Братья участвовали в бунте. Около 1906 года Густав уехал в Алуксне (Мариенбург). А утром 12 января 1906 года старший брат Янис 23-х лет, за участие в бунтах был расстрелян правительственным карательным экспедиционным отрядом, вызванным владельцем Виброкским поместья немецким бароном Вольфом. Вместе с ним были расстреляны ещё четверо. Бунты были подавлены, но дух национального пробуждения и сопротивления социальной несправедливости не оставлял коренное население...
В Алуксне Густав-Вольдемар поступил на работу в красильные цеха Metum ткацкой фабрики.
В городе шло революционное движение под руководством нелегальной организации ЛСД Малиены. Густав посещал рабочие и волостные собрания, сблизился с большевиками. После свержения царя, большевистская партия начала легальную деятельность. Густав стал активистом. В конце апреля 1917 года его избрали заместителем председателя комитета рабочего клуба "Austra", а в августе сначала заместителем, а затем председателем Алуксненского городского совета и членом нового комитета по продовольствию.
Работа Исполнительного комитета заключалась в регулировании продовольственного вопроса, подготовке к выборам Видземского земельного совета, агитационной работе, борьбе с саботажем и спекуляцией, организованы отряды народной милиции, в дальнейшем преобразованной в отряды Красной Армии. После победы Октябрьской революции был мирно восстановлен Алуксненский собор, а преподобный Дж.Зили был выбран в Исполнительный комитет от Алуксненского прихода. Густав Крастыньш стал председателем ревизионой комиссии.
Советская власть в Алуксне просуществовала до февраля 1918 года. Приближалась линия Западного фронта, Совет Алуксне был ликвидирован и большинство его членов отступили в Советскую Россию.
Где и когда получил Густав серьёзное ранение ноги: в каких боях Первой Мировой войны? В составе-ли 3-го Рижского пограничного пехотного полка в мае месяце, или во время сдачи Риги немецким войскам в сентябре 1917 года, или в ожесточенном сопротивлении белофиннам в Алуксне в 1919-м, мне точно не известно (мама говорила: "На баррикадах"), но всю оставшуюся жизнь он проходил в ортопедическом ботинке и с неизменной тростью.
Первый раз дед женился 13 октября 1913 года в Витенгофе, Бикерне Малпилского района на Эмме Марии Скаллит, дочери Екаба и Илзе. Но дальнейщую судьбу его первой жены я отследить не смогла. Возможно Марта, которую взяла на воспитание не имеющая детей старшая сестра Густава Альвине, была его дочерью. Мама говорила, что она её кузина и дочь Эммы - но какой Эммы, сестры Густава или его первой жены? И возможно, они с мамой были не двоюродные, а сводные сёстры. И почему Альвине была в глубокой ссоре с Густавом до конца их жизни.
Очень красивая Марта стала актрисой. Во время репатриации балтийских немцев в 1941 года она уехала в Германию, а оттуда перебралась в Соединённое Королевство, где вышла замуж за английского аристократа. Переписывалась она только с тётей Альвиной до смерти Альвины в 1972 году.
Во всяком случае, приехав в Москву, дед был холостяком и женился на моей бабушке Ане (Анне Ивановне Ракитовой, 25 лет, русской, православной) в 1926 году. Его дочь Людмила (моя мама) родилась 20 апреля 1927 года. В Москве Густав поступил в Московский Институт Красной Профессуры на факультет "Советское право", по окончании которого получил диплом юриста. Его назначили линейным прокурором (по воспоминаниям его дочери Людмилы, моей мамы). В 1927 году работал в Москворецком народном суде. Не знаю, в каком году у него начались большие неприятности по партийной линии. Он дал рекомендацию своему товарищу, которого объявили врагом народа и расстреляли, а деда исключили из партии, уволили с работы, лишили права голосования и права на профессию, запретили проживать в больших городах. Бабушка Аня рассказывала, что он часто молился за восстановление справедливости. А затем он развёлся с Анной и уехал. Но в семье появлялся каждый год вплоть до смерти. Всегда с подарками. Были ещё посылки с рижскими марципановыми фигурками и всякими полезными вещами. Однажды я получила от него толстенную книгу латышских народных сказок, а мама - латвийскую мастику для паркета, которая слегка разлилась в посылке и испортила очередные марципаны.
Во время Великой Отечественной войны Густав, конечно, не воевал в связи со своей инвалидностью. Знаю, что колесил по стране, работал и садовником и плотником и дворником и кем-то там ещё.
После смерти Сталина его реабилитировали, восстановили в партии, присвоили звание пенсионера союзного значения и даже приняли в почётные пионеры! Он выбрал для проживания сначала Ригу, потом Балтезерс, затем жил в посёлке на берегу реки Лиелупе около Рижского взморья, потом неожиданно переехал в Ялту, и в конце концов, окончательно перебрался в Ригу. Впервые меня повезли в Латвию, когда мне было меньше года. Первые шаги я сделала на лиелупском песке. А дед всё фотографировал (фотография была его любимым улечением с молодых лет). Тогда Густав был женат на тёте Зое из Новосибирска. Я к ней приезжала вплоть до своего замужества. Жила она уже в Юрмале.
Помню, как с мамой приехали к нему в Ялту. Тёмная прохладная комната с террасой, выходящей на длинную открытую галерею второго этажа. На видном месте лежал футляр со скрипкой. Когда-то давно он услышал по радио мелодию. Она ему так понравилась, что он решил выучиться играть на скрипке. Ему повезло купить старинный итальянский инструмент. Помню его прекрасную игру на той скрипке. Мама её потом, после смерти своего отца, к сожалению, продала. Как-то в Москве дед приобрёл две виниловых пластинки с записью оперетты "Цыганский барон", хотел на слух подобрать и исполнять любимую музыку Штрауса. Но желание его не исполнилось, поскольку я выпросила пластинки себе. Там же, в Ялте, в шкафу его комнаты лежала стопка книг, в основном научно-политических, но неожиданно в том числе "Консуэло" и "Индиана" Жорж Санд. Дед торжественно благословил меня на их прочтение и подарил, вернее, открыл мне (10-и летней) дорогу в новые миры. Он был романтик! Перед смертью перечитывал "Три мушкетёра". Он вообще был книгочей. Любил читать и изучать энциклопедии и словари, помечая там что-то красным карандашом. У нас долго хранились ему принадлежащие многотомные фолианты "Всемирной истории" и словари иностранных слов. Дед был очень мастеровитый и с "золотыми руками". Пригодились уроки его отца-плотника. В Ялте на крошечном участке в горах сам, в одиночку, построил летний домик. У бабушки Ани в Москве стояла красивая тумбочка его работы, вся искусно инкрустированная ореховым деревом. И три изумительные деревянные шкатулки: две маркетри и резная. Это была уже работа краснодеревщика высшего класса. Впрочем, допускаю, что самая старая из трёх сделана не им, а прадедом. Дед научился даже шить! И в Ялте я получила милое платьице из крепдешина. А в Риге он повёл нас с мамой в ресторан, где я впервые попробовала ананас и в Межапарк на Певческое поле, там был грандиозный праздник песни. А на реке Лиелупе под Ригой он рыбачил на своей лодке и каждый день катал нас с мамой под парусом до самого Рижского залива. Как-то выловил угря в заводях островков на реке и напугал им маму, а тётя Зоя на кухне поразила меня снятой с угря перламутровой изнутри кожей.
Помню белые дюны, запах реки и лесопилки, заросли голубики между соснами.
У деда был сильный, но красивый латышский акцент. Он подружился с моей второй бабушкой Вандой, также говорившей с заметным акцентом, только польским, и когда приезжал, у них начинались прекраснозвучные беседы и игра в преферанс. Останавливался он у нас только на несколько дней. Помню, дед пошёл со мной на Тишинский рынок. Дело было под осень, и арбузы продавались огромных размеров. Дед купил два. Один нёс в руке, другой арбуз он катил по тротуару с помощью трости и ортопедической ноги. Вторая рука была захвачена мной. Неожиданность случилась после поворота в наш Курбатовский переулок (ныне улица Климашкина). Переулок уходил резко вниз и по наклонной второй арбуз покатился уже самостоятельно, ожидаемо разбившись в конце концов, практически, у самого нашего дома N 5 на мелкие и крупные сочные ломти. Дед был расстроен, но чувство юмора, никогда не покидавшее его, спасло и рассказы об этой неприятности сопровождались ироничным смехом.
Мой дед Густав Мартынович Крастынь, никогда не принимавший алкоголя, в возрасте 74 лет умер от цирроза печени. Это случилось в Риге 26 ноября 1963 года. Мама похоронила его на одном из рижских кладбищ Miķeļa kapi. А в августе 1986 года перезахоронила на Аллее Ветеранов кладбища Brāļu Kapi - .Veterānu aleja.

/О.Пардесси-Яковлева/
Gozefina2009@yandex.ru

Густав-Вольдемар Крастынь. Москва. 1926 г.

"Привет из Рязани". 10/III - 1932г.

У памятника Тотлебену. Севастополь

Густав Крастынь с дочерью Людмилой. Лиелупе

Густав Крастынь с внучкй Ольгой. Лиелупе

С внучкой Ольгой. Рига

Г.-В. Крастыньш. Сигулда

Источники информации:
Raduraksti
Г.Крастынь "Борьба за Советскую власть в Алуксне" статья на лат.яз.
Российский государственный военно-исторический архив
ГПИБ России - Электронная библиотека
manasvietas.blogspot.com-Замки и усадьбы Латвии
Cемейный архив О.Пардесси (Яковлевой)