Cтаршая сестра моего деда Густава Альвине Крастынь родилась в Малпилсе (Lemburg, Salas Ruddin) 7 мая 1886 года в семье плотника (zimmermann) Мартина Крастыня и его жены Анны (Паэгле). Семья была лютеранского вероисповедания.
Альвине выросла тонкой натурой, увлекающейся искусством, театром, музыкой. Знала немецкий язык, играла на фортепиано и прекрасно шила. В Риге она открыла ателье мод и работы её мастериц пользовались успехом. Мама мне говорила, что в её ателье делала заказы семья Ульманиса, первого президента Латвии. Позже она сама уже брала заказы, чтобы обеспечивать своё существование.
Кто был её муж, я не знаю и детей она не имела, но у этой художественной натуры существовала долгая романтическая любовная история, кажется, именно она закончилась счастливым браком. Жила Альвине в центре Риги на улице Блауманя (Blaumaņa iela) iela)в доме N 34 — доходном доме Гинцестерна, позже Фейла с магазинами (1915, архитектор Рудольф Филипп Донберг). Когда-то в этом доме ей принадлежала огромная квартира, чуть-ли не целый этаж, затем её уплотнили, а в дальнейшем оставили одну комнату. В комнате, выглядевшей в полумраке таинственно, мерцал хрусталь больших канделябров-жирандолей и прекрасных, цветного хрусталя, ваз. Стены были увешаны большими cтарыми картинами, за занавешанными зелёным шёлком стеклянными рифлёными дверцами библиотечных шкафов из карельской берёзы, высились толстые книги с немецкими надписями готическим золотым шрифтом, пианино с резной декой и подсвечниками было уставлено драгоценными безделушками. Можно было всё долго рассматривать, погружаясь в атмосферу старого мира, но по мере необходимости тётя Альвине иногда расставалась со своим скарбом. C моим дедом Густавом она была до самой смерти в глубокой ссоре. Его жену, мою бабушку Аню на порог не пускала. Это был необъяснимый для нас факт. Мама, может быть, что-то слышала или догадывалась, но эту тему не поднимали. Только недавно я нашла в метрической книге 1913 года запись о браке деда с Эммой Марией Скаллит, неожиданно для меня появившейся и неизвестно, куда потом пропавшей. После 1914 года никаких церковных книг Малпилса (Lemburg) я не нашла. Но Алвине, не имевшая детей, почему-то воспитывала девочку Марту, считавшуюся двоюродной сестрой моей мамы Людмилы и дочерью Эммы (теперь не понятно, какой Эммы: жены или сестры Густава Эмилии). Альвине сделала из Марты актрису. В 1940 году Марта уехала через Германию в Англию, где очень благополучно вышла замуж. Ещё в 70-х годах она проживала в Лондоне и переписывалась с тётей Альвиной.
Не смотря на неприязнь к жене брата Густава-Вольдемара русской девушке Анне, к их дочери Людмиле - моей маме - Альвине относилась нежно, а меня просто любила. Я приезжала в Ригу каждое лето, чаще проездом в Юрмалу к тёте Зое, последней жене деда. Альвине всегда была мне рада, мы вместе гуляли, ходили в Домский собор на концерты, она расспрашивала о нашей московской жизни и моих впечатлениях и планах, пыталась дарить дорогие подарки (я не брала их: мне казалось, что забирая что-то у тёти Альвины, я приближаю конец её жизни). Как-то раз, я дала её адрес Гале Курляндской, моей коллеге и подруге, от которой тётя Альвине впервые узнала о моей профессии художника. Ей это так понравилось, что она настояла на принятии мной подарка - акварели с видом Балтийского моря. К Рождеству Альвине прислала нам в Москву необычную поздравительную открытку - это был рисунок, сделанный её уверенной рукой. Это тоже был её талант.
Тётя Альвине была весёлой, мудрой и мужественной. Однажды в рижском трамвае я не смогла понять вопроса, обращённого ко мне и услышала массу резких обидных слов. Альвине поднялась с места и дала такой отпор, что наступила полная тишина. Так мы и доехали. Летом 1970 года неожиданно тётя Альвине попросила отвести её на кладбище, где был похоронен её брат Густав - мой дед. Многолетняя их ссора не давала ей покоя. Она захотела помириться с ним хотя-бы на могиле. Мы поехали на Miķeļa kapi - Михайловское кладбище. Конечно, я помнила участок и мы туда пришли, но... В течении почти часа я почему-то не могла найти его захоронения. Тётя Альвине, старая и грузная, горько плакала, сидя на каком-то приступке чужого места. "Наверное, Бог не хочет нашего примирения" - cокрушалась она. А я все глаза проглядела, высматривая вокруг небольшую табличку с именем деда. Мне было невыразимо жалко тётю Альвине и очень стыдно за свою бестолковость. Тогда я впервые осознанно стала молиться, просто молча кричать о помощи. Затем, не отходя ни на шаг, я повернулась - у моих ног была могила деда.
Я отошла в сторонку, дав Альвине возможность поговорить с братом и получить утешение.
Смерть к Альвине пришла зимой с 1971 на 1972 год. И единственный раз, когда я пропустила мой ежегодный визит к ней, совпал с последним летом её жизни.

/О.Пардесси-Яковлева/
Gozefina2009@yandex.ru

Альвине и Марта. Рига. 1940г.

Источники информации:
Raduraksti
Cемейный архив О.Пардесси (Яковлевой)