Первый сохранившийся старинный документ о моей любимой бабушке Ванде в семейном архиве гласит:
"Метрическая выпись из подлинной книги Борисовской Р.-Католического Приходского костёла, в коей статье о рождении и крещении Ванды Гржибовской, записанной на обороте 69-го листа под N 20, нижеследующего содержания: 1892 года февраля 14 дня в Борисовской Римо-Католическом костёле окрещён младенец по имени Ванда деканом Лукашевичем со всеми таинствами Фельдшера городской больницы Сигизмунда и Марии из Грикуновичей Гржибовских, законных супругов дочь, родившаяся 15 марта 1889 года в городе Борисове Борисовского Римо-Католического прихода. Восприемниками были Губернский Секретарь Бонифаций Юшкевич с Ядвигою Щетникович, девицей."
Ванда была вторым ребёнком из семерых детей в семье бывшего военного фельдшера, а затем фельдшера Борисовской городской больницы, Коллежского Секретаря Сигизмунда Сигизмундовича Гржибовского, потомка шляхетского рода. Cемья жила в большом собственном доме из восемнадцати комнат, построенном на костёльной земле в Минском переулке. Дети получили прекрасное образование: и мальчики и девочки, кроме углублёного домашнего воспитания, окончили гимназии и в дальнейшем, высшие курсы и институты. Дома занимались музицированием, рисованием, учили иностранные языки. Участвовали в благотворительных концертах и любительских спектаклях. Владислава-Ядвига была выдающийся певицей, Ванда и Вацлава, обладавшая абсолютным слухом, прекрасно играли на рояле. Брат Чеслав увлекался химией.
После окончания гимназии Ванда решила посвятить себя, как и отец, медицине. В 1908 году отправилась в Санкт-Петербург, поселилась на Геслеровском проспекте в доме N17 и поступила в зубо-врачебную школу Е.Ф. Вонгль-Свидерской на углу Невского и Малой Конюшенной улицы. Обучение длилось 2,5 года. Изучались: физика, химия, общая анатомия, физиология, гистология, общая хирургия и частная хирургия полости рта, фармакология, протезное зубоврачевание и т.п. и т.д... В апреле 1911 года Ванда успешно сдала экзамены в Женском Медицинском институте и получила Свидетельство о присвоение ей звания Зубного врача "с отличием".
За годы учения Ванда часто меняла адреса в центре города, но окончательно выбрала жильё на Пантелеймоновской улице в доме N 8, а напротив в доме N11 уже проживал её жених. В том же 1911 году 6 ноября Ванда вышла замуж за 29-летнего сына чиновника, служащего в Правлении Юго-Восточной Ж.Д. г-на Ивана Александровича Яковлева. Венчались они в католическом храме Святой Екатерины на Невском проспекте, занимали квартиры N 140 и N 138 на Пантелеймоновской улице в доме N11. Ванда работала врачом в зубной лечебнице Фёдорова на Бассейной.
Вскоре из Борисова приехала сестра Ванды Владислава-Ядвига и поселилась рядом с семьёй Ванды и Ивана Александровича. Интересы и таланты у Владиславы были разносторонние, как и у всех сестёр: обладав редким меццо-сопрано: ниже, чем у Надежды Обуховой; брала уроки у певицы Медеи Фигнер, исполняла арии из опер и романсы, но решив выучиться на метеоролога, закончила гидрометеорологические курсы и уехала работать в Мариуполь, где вышла замуж. Ванда к этому времени была лечащим врачом-специалистом для прихода благотворительного Общества и вспоможения приказчикам и сидельцам (продавцам).
В 1914 году, 3 августа в семье родился сын Виктор, окрещённый в костёле Св. Екатерины 31 августа 1915 года.
Восприемниками стали cпециально приехавшие сестра и брат Ванды - Мария и Чеслав Гржибовские.
В начале Первой Мировой войны муж Ванды, Иван Александрович Яковлев, был мобилизован в Лейб-Гвардию cтаршим унтер-офицером в должности начальника телеграфной станции и вернулся лишь в августе 1916 года после контузии. Ванда продолжала работать в благотворительном обществе. Воспитывать ребёнка помогала няня. Ванда с сыном Виктором ездила навещать родных в Борисове. Иван Александрович работал экономистом и интересовался политикой. В связи с революциями выдвинулся на партийную работу и семье пришлось часто перезжать в разные города, куда его направляли на руководящие должности. По приглашению Ванды к ним приехала её младшая сестра Наталья, разделившая частые перемещения семьи. В Петрозаводске Иван Александрович Яковлев был градоначальником, на юго-западе страны - управляющим Финотделами нескольких городов, Управляющим отделов Наркоматов финансов УССР и СССР и членом ЦИК, ВЦИК и ТАТЦИК.
В 1924 году семья жила в Казани на Банковской улице, в доме N 3. Иван Александрович был назначен Управляющим Госбанка СССР в Казани.
Там же у Ивана Александровича и Ванды Сигизмундовны 28 июня 1925 года родился сын Иван, мой будущий отец. По числу родившихся - третий ребёнок, по числу оставшихся в живых - второй. 5 июля 1925 года Иван был окрещён ксендзом Антонием Дземешкевичем, Восприемниками были Василий Париков - муж Владиславы, инженер-путеец, и Вацлава Гржибовская, младшая её сестра, - вольнослушательница в Консерватории, ученица художника Жаба, переводчица французского языка.
Ивана Александровича перевели в Москву в Россельбанк. Сначала семья жила в Колпачном переулке, 7. Затем они переехали в большую квартиру в Курбатовском переулке, дом 5/6. Дом стоял напротив первого дома Нирнзее, был историческим зданием, одним из двух каменных на улице, построен до революции — доходный дом С. С. Дубровского (1900, архитектор О. О. Шишковский), после его перестройки в 1928 году называвшийся "банковским". Ванда работала секретарём в НКПС. Виктор учился в Автопрофшколе, Янка подрастал.
В 1930 году Иван Александрович неожиданно скончался при неточно выясненных обстоятельствах (суицид и Кащенко). Ванда с детьми осталась одна. Одну комнату забрали. Назначили пенсию в 70 рублей.
В январе 1931 года к ней приезжает сестра Наталья с семьёй, так как её мужа, Константина Николаевича Шестова, переводят в Москву, но с обещанной им квартирой проблемы. И сестра Наталья с двумя сыновьями остаётся рядом на долгое время. Покойный муж Ванды, Иван Александрович c 20-х годов старался помочь этой семье, но как говорили родственники, останься он жив, могло быть хуже для всех, ведь мужа Натальи Константина Шестова, по матери Вржалинского, в 1933 году вместе с его братьями обвинили в шпионаже и участии организации "Белый орёл". После первого ареста и тюрьмы семья Натальи жила в Весьегонске. Второй арест и расстрел Константина Шестова в 1938 году привёл Наталью Сигизмундовну к сильному расстройству психики, Ванда как могла лечила и помогала сестре ещё до её отъезда из Москвы. .
Ванда Сигизмундовна обладала очень стойким характером. Работала медсестрой недалеко от дома в консультации для грудных детей и женщин на Большой Грузинской. Воспитывала своих детей в строгих правилах. Была очень выдержаной, скрытной, близко чужих к себе не подпускала, но при том оставалась светски-остроумной. Никогда не повышала голос. Если на кухне квартиры, ставшей, хотя и малочисленно, но коммунальной, возникало напряжение, Ванда Сигизмундовна ровным голосом говорила: - "Е... Ф.., Вам не удасться со мной поссориться!" Разворачивалась и гордо удалялась в свои комнаты.
Ванда вырастила и воспитала cвоих детей достойными людьми. Во время войны оба сына храбро воевали. Виктор воевал с августа 1941 года, младший сын Иван с декабря 1942 года. В 1943 году, получив известие о тяжёлом ранении Янки, Ванда нашла его в далёком госпитале, перевезла в Москву, где врачи сумели сохранить ему ногу. И Виктор и Иван были награждены боевыми наградами. Закончили войну в Германии.
23 апреля 1948 года Ванда Сигизмундовна Яковлева в ознаменование 800-летия города Москвы была награждена (А N078853) медалью "В память 800-летия Москвы".
В 1950 году вернулся Виктор и был направлен с женой на работу в Киев. Но первым оттуда приехал в 1949 году Иван (Янка) - мой будущий отец. И тогда-же женился. Бабушка приняла невестку Людмилу Крастынь настороженно, но приветливо. Упрекала лишь с юмором: "А у нас Людочка серебряные ложки в помойку выкидывает". Мою вторую бабушку Аню игнорировала. Сидела с родившейся внучкой (т.е. cо мной) не очень долго, поэтому появилась няня и вскоре детсад за городом.
Папа работал в Китае c 1951 года и я его видела редко, но хорошо помню. В августе 1957-го года его вызвали, чтобы направить на работу в Брюссель, но по приезде в Москву с ним случился приступ аппендицита. Операция не помогла. Папа скончался от перитонита в 32 года. Бабушка Ванда и мама были безутешны. Я-же, пятилетняя, не могла осознать случившееся. Похоронили моего отца на Немецком кладбище в Лефортово, куда меня возили каждую неделю, а бабушка Ванда бывала там постоянно. Помню, глядя на неё, я впервые перекрестилась, а она только молча погладила меня по голове.
Но жизнь продолжилась и обрела регулярные формы. Мама вечно на своей работе. Бабушка была старшей медсестрой в детской Филатовской больнице. Там её очень уважали. Выйдя на пенсию, бабушка Ванда присматривала по-надобности за мной, строго до прихода мамы с работы. Кормила меня с большой позолоченной ложки - иначе я не ела - и выходила во двор вслед за мной с тарелкой крошечных бутербродиков, чтобы во время игры я могла подбегать к ней, как галчонок, с открытым ртом. Я росла в атмосфере любви и баловства. С мамой бабушка Ванда дружила. Иногда приезжал дед Густав, мамин отец и они вместе c Вандой играли в карты и вели свои разговоры, оба говорили с сильным акцентом. Когда мы вместе смотрели телевизор, бабушка Ванда не могла удержаться от комментариев, часто довольно едких.
В её спальне с люстрой, украшенной сине-зелёным стеклярусом, за старинной расписной ширмой, купленной в антикварном магазине ещё при рождении старшего сына Виктора в 1914 году, стояло два сундука, побольше и поменьше, куда никто не смел заглядывать. После её смерти, мама продолжала эту традицию, но всё-же, как-то мы туда заuлянули: мама вытащила бабушкин веер из чёрных страусовых перьев, длинные белые перчатки, пару дуэльных пистолетов и лакированный деревянный ящик с разложенными в ячейках изящными медицинскими инструментами. На ящике прикреплена табличка с именем моего прадеда. Мама быстро и надолго сундук закрыла. Что было во втором сундуке я так и не узнала. Думаю, оружейная коллекция, сданная мамой позже на Лубянку. В доме было множество вещей из бабушкиной прежней жизни, мама впоследствии их проредила: даже парные вазы уполовинила. Спала Ванда на затейливой железной складной кровати, в изголовье висел медальон Острабрамской Божьей матери. На верхней крышке фортепиано, стоящем впритык к кровати, в резном ящичке хранились пожелтевшие письма и открытки, в основном написанные на польском языке - память её девичества и первых лет замужества. Там-же стояли две хрустальные детали от большой люстры из её отцовского дома: бабушкины сёстры при отъезде с родины снимали с той люстры и брали на память такие же.
Бабушка Ванда крайне редко играла на cвоём пианино, и кажется, это был Фридерик Шопен, но меня усердно заставляла осваивать старинный инструмент. Для обучения была приглашена Нина Максимовна, ненавидимая мной и называемая Ниной Пианиновной. После смерти бабушки в 1960 году учение моё закончилось - маме было некогда.
Нередко к бабушке Ванде обращались соседи за медицинской помощью, в которой никогда никому не было отказано. В доме к ней относились с большим пиететом.
А пока по воскресеньям бабушка Ванда ходила в костёл Святого Людовика - единственный тогда незакрытый, поскольку принадлежал французскому посольству. Там-же меня и крестили. Восприемниками стали приехавшие из Ленинграда сестра Ванды Вацлава и её дочь Марися. В костёле у Ванды были подруги - тётя Зося и женщина по фамилии Касперович, знакомая ещё по Борисову. После мессы бабушка приходила вместе с тётей Зосей, они садились за стол, пили чай и , возможно, наливку с лимонными корочками, нарядный стол украшали бабушкины крендельки с присыпкой из корицы с сахарным песком, маняще поблескивающие. Затем начинался долгий преферанс.
Когда в Москве началась эпидемия полиомиелита, меня спрятали в пригородном доме тёти Зоси, сквозь щели забора я могла только глядеть на играющих детей. Бабушка Ванда часто меня там навещала и привозила свои крендельки.
Помню, как она приехала ко мне в недельный детский сад в Ильинское. Меня к ней позвали ненадолго, поскольку начинался "мёртвый час" - для дневного сна. Я просила ее остаться и подождать меня, но не случилось. Вспоминаю её силуэт в светло-сером плаще-пыльнике, красные маки и синие васильки у забора. Больше я её так конкретно не помню. Остальные воспоминания о ней уже становятся туманными, ведь я вскоре пошла в школу и впечатлилась первым классом. Но хорошо помню её лицо, голос, интонации и её руки.

Следующим летом Ванда уехала к своему старшему сыну Виктору в Киев. Попала в больницу с приступом паранефрита: почками она страдала давно. Бабушка Ванда не справилась с болезнью. В газете "Вечерний Киев" 23 сентября 1960 года был напечатан некролог c соболезнованиями. Виктор её кремировал, привёз в Москву. Захоронили на Немецком кладбище рядом с сыном Иваном.

P.S. В 16 лет я пришла за своей медицинской картой в детскую Филатовскую больницу, сбежалось несколько человек из персонала посмотреть на внучку Ванды Сигизмундовны Яковлевой.

/О.Пардесси-Яковлева/
Gozefina2009@yandex.ru

Источники информации:
Семейный архив
Архивы СПБ
РГАСПИ - Всесоюзная партийная перепись 1926 г.
ГБУ "ГА РТ" - Государственный архив Республики Татарстан"

Ванда Гржибовская 1910 г.

В.С. Яковлева (Гржибовская) 1917 г.

В.С. Яковлева (Гржибовская) 1926г.